Промышленный вальс Мендельсона 

Увы, стиль этот в нашей стране оказался «побитым» дважды. Сперва в 1930-е годы, при Сталине, — как нечто чуждое советскому строю, взятое из буржуазной Европы; затем в конце 1980-х — начале 1990-х годов — как стиль исключительно советский, что само по себе было принято считать негативом.

К счастью, все-таки наметился поворот в лучшую сторону. В немалой степени в этом заслуга специалистов комитета государственной инспекции охраны памятников, потративших немало сил и нервов, чтобы обратить внимание на уникальность конструктивистских зданий.

Ну а тому, что в принципе промышленная архитектура признана ценностью, мы обязаны минувшему веку. Силовая подстанция «Красного знамени» — вообще уникальный памятник. Это единственное сооружение, построенное в Ленинграде по проекту иностранного архитектора! Дата приглашения немца Эриха Мендельсона — 1925 год — напоминает о возобновлении экономических отношений Советского Союза со странами Запада, главным образом с промышленным гигантом — Германией.

«Кораблем, влекущим за собой все производство», называл сам Эрих Мендельсон силовую станцию. И это вполне объяснимо. Архитектор расположил ее на углу Большой Гребецкой (с 1932 года — Пионерская) и Корпусной улиц, на границе двух территорий — старой фабрики Керстена, расположенной по другую сторону современной Пионерской улицы, и новой, на которой Мендельсон спроектировал фабричные корпуса «Красного знамени».

Станция являлась источником энергии для всего предприятия, оттого Мендельсон и придал ей форму корабля. В этом был особый символ производственного объекта советской эпохи в городе, в котором его основатель Петр I намеревался «ногою твердой стать при море». Вспомним, что Адмиралтейство — тоже, кстати, промышленный объект — венчает кораблик.

Промышленный «корабль» немецкого зодчего, призванный влечь за собой в светлое будущее «все производство», соединял в себе разные ипостаси города на Неве, некоторым образом даже примирял между собой разные общественно-экономические формации.

Интересно вспомнить текст письма Эриха Мендельсона, опубликованного в мае 1926 года в немецком журнале «Баувельт»: «В настоящее время Советская Россия ставит себе следующие, одинаковые со стремлениями остального мира цели. 1. Рационализация строительной техники. 2. Правда в архитектурном выражении идеи, базирующаяся на примате цели, материала и конструкции, и, следовательно, отказ от буржуазной помпы. В силу этого отпадает интернациональная привычка к декоративным постройкам с колоннами. Интернационализм новой архитектурной мысли несет в себе основные элементы новой социальной структуры. Для содействия победе новых идей во всей их цельности Западу настолько же нужны силы новой России, насколько новой России необходимы прогрессивные силы Запада. Никакая страна не в состоянии исключительно своими силами решать проблемы как относящиеся к отдельным областям человеческой деятельности, так и к культуре всего земного шара».

В Советском Союзе об этом письме общественности ничего не было известно. Впервые оно было опубликовано в 1995 году в историко-краеведческом альманахе «Невский архив» благодаря исследовательнице творчества Мендельсона Марине Макагоновой. Причина столь длительного умолчания заключалась в том, что у проекта Мендельсона в Ленинграде и Москве появилось много критиков из архитектурной среды. Советские архитекторы выражали недоумение по поводу привлечения для строительства важнейшего объекта иностранного специалиста и изыскивали недочеты, допущенные в проекте немца. Ну да это уже в прошлом.

Летом 1926-го началось возведение новых корпусов «Красного знамени». Приехавший вскоре в Ленинград Мендельсон был обескуражен увиденным.

«Строительство начато и испорчено. Я пытаюсь всеми силами исправить это положение. Непросто. Из-за того, что пришлось начать работы до того, как комитет строительного контроля в Москве придет к окончательному решению относительно проекта; из-за того, что строящий подрядчик недобросовестен, и хотя и представляет государственную организацию, все же находит способ нагреть руки; из-за узости провинциальных взглядов — я могу сделать лишь половину из того многого, что задумал», — писал он жене и добавлял: «Делают революцию и душат ее бюрократией. Гонятся за Америкой, смотрят на Америку, а остаются пригородом Кенигсберга».

Расхождения в том, что было спроектировано и что в итоге стало возводиться, послужили для Мендельсона поводом через год вообще отказаться от надзора за строительством, а затем и от авторства фабричных корпусов. От силовой станции он не отказался, а весь ленинградский проект впоследствии всегда датировал 1925 годом. То есть годом, предшествовавшим началу реализации проекта.

Тем не менее фабричный комплекс удался, пусть и вышел не таким, каким его задумал Эрих Мендельсон. В конце концов, во все века случалось так, что архитекторы в силу разных обстоятельств не выполняли задуманного. В XVIII столетии из-за смены императрицы и изменения моды на архитектурный стиль Франческо Бартоломео Растрелли не закончил комплекс Смольного монастыря; в XIX — Андрей Воронихин умер, не завершив строительство Казанского собора, а в XX — Ной Троцкий, возводивший монументальное здание Дома Советов, переживал, что проект пришлось удешевлять за счет изрядного сокращения скульптурного убранства.

Ну и что? Кто скажет, что три перечисленные постройки не шедевры?!

То же самое можно смело отнести и к промышленному комплексу фабрики «Красное знамя». Силовая подстанция Мендельсона — это неповторимое творение, гордость промышленной архитектуры нашего города.