Работа над градостроительными ошибками 

Приложение к 820-му закону «О границах зон охраны…», где были перечислены 77 диссонирующих петербургских объектов, наделало немало шума и подняло ряд важных вопросов: что будет с градостроительными ошибками, по каким критериям они определяются, а главное — зачем. «Карповка» побеседовала с экспертами, чтобы выяснить, как понять, что дом — диссонирующий объект, и как избежать градостроительных ошибок в будущем.

Признаки диссонанса

Базовая характеристика градостроительной ошибки дается в законодательстве города. Диссонирующая застройка там определяется как отдельные неисторические объекты или группа объектов, расположенных в сложившейся исторической среде, — в соответствии с заключением государственной историко-культурной экспертизы по своим параметрам или архитектурному решению они не соответствуют характеристикам исторической среды. Однако четко обозначенного, а главное, прописанного в соответствующих нормативно-правовых актах списка критериев диссонанса на сегодняшний момент не существует. В выделении признаков диссонирующих объектов многие эксперты даже не видят смысла.

Руководитель архитектурного бюро «Студия 17» Святослав Гайкович уверен: все критерии, по которым могут вычисляться диссонансы, являются вкусовыми и всякий раз отражают лишь частное мнение разных групп лиц: архитекторов, комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников, администрации, градозащитников. Создание же юридически выверенного механизма для определения термина «диссонанс» — процесс, который может затянуться на годы.

Согласен со Святославом Гайковичем и Александр Карпов, директор центра экспертиз «ЭКОМ»: «С учетом многообразия города и всех частных случаев, до этого абсолютного списка признаков диссонирующих объектов мы будем идти десять лет, а может и больше».

В настоящий момент главным критерием ошибочности постройки, по опросу «Карповки», петербургские эксперты называют слишком выделяющийся на фоне остальных размер здания.

«Думаю, реальной единицей, определяющей диссонирующий объект, может быть его величина, — считает петербургский архитектор, руководитель «Студии44» Никита Явейн. — Сейчас у нас более или менее понятный и достаточно объективный высотный регламент. Условно говоря, если здание в полтора раза превышает высотный регламент, оно диссонирующее».

Того же мнения придерживается и архитектор Михаил Мамошин, который параметры высотности постройки дополняет объемно-планировочным решением здания — оно не должно чрезмерно выделяться среди окружающей застройки, как «Монблан» или «Серебряные зеркала».

Дело вкуса

Среди других диссонирующих признаков некоторые архитекторы называют также чрезмерное увлечение стеклом, но при этом отмечают — это их личное мнение, а вкусы изменчивы.

«Любая архитектура имеет право на существование, в том числе и в историческом центре. Я не уверен, что к Петербургу приемлем венецианский подход», — поделился Андрей Парфенов, руководитель архитектурной мастерской «А2. По словам архитектора, даже масштабное использование стекла и бетона в постройке не является поводом осуждения: «Был в Таллине: там в центре, на самой красивой площади города поставлен новый дом — стекло и бетон. И нормально сидит».

Размышляет о переменчивости людских пристрастий и Никита Явейн: «В 30-х годах все петербургское общество единогласно хотело снести Спас на Крови — от специалистов до самых простых людей. Но что-то не сложилось. Дом культуры имени Русакова архитектора Мельникова неоднократно попадал в списки уродливых зданий по мнению горожан. Тем не менее он является иконой архитектуры XX века, включен во все учебники мира».

Дорогая работа над ошибками

Наряду с перечнем градостроительных ошибок в новой редакции 820-го закона предлагается в том числе и список мер по их исправлению — снос, изменение фасада, укрытие зеленью. Учитывая, что градостроительные «монстры» не отличаются скромными размерами, в зелень их не оденешь. Оптимальный вариант — снос. Однако и это не выход.

Святослав Гайкович предлагает рассмотреть вариант с «Монбланом» — это здание многим не нравится. По самым приблизительным оценкам, исправление этой ошибки путем сноса обошлось бы городской казне в восемь млрд рублей. Тем временем для постройки моста с Васильевского острова на Адмиралтейскую сторону, который помог бы снять гигантскую транспортную напряженность, требуется всего в полтора-два раза больше денежных средств.

«Вы собираетесь потратить эти миллиарды, чтобы удовлетворить чьим-то вкусам? Это бессмыслица!» — выражает свое мнение относительно сноса городских диссонансов заслуженный архитектор России.

Вопрос по Герцену

Что городу делать для того, чтобы градостроительные ошибки не повторялись вновь, — вопрос открытый. Архитектор Иван Князев предлагает достаточно радикальный метод, который найдет отклик в душе консервативных горожан: ликвидировать всю модернистскую архитектуру в центре, а новые здания выполнять только в стиле классицизм или, скажем, русский ампир.

Никита Явейн в свою очередь видит очень простое и одновременно крайне сложное для нашей страны решение проблемы — соблюдать закон.

«820-й закон жесток до безумия. По некоторым позициям его придется смягчать, особенно применительно к историческим зданиям. Но в плане нового строительства его регламентация достаточно понятна. Не надо его нарушать и все будет хорошо», — резюмирует архитектор.

Александр Карпов предлагает проанализировать само понятие градостроительной ошибки и продумать правовой язык описания охраняемых видов и панорам. Он считает, что с учетом возможности появления градостроительных ошибок должны составляться особые режимы. Сегодня этим вопросом занимается довольно узкая группа специалистов. У них есть свое понимание того, как должен выглядеть город, что такое историческая среда, обзор, панорама, но это чаще интуитивные архитектурные представления. Они не сформулированы в жесткие требования, которые необходимы в мире закона и права.

«Я в свое время, когда мы занимались пресловутым „Охта-центром“, изучал лондонскую стратегию охраны панорам, — делится опытом Александр Карпов. — Специалисты говорят, что там все ужасно, Лондон изуродован. По сравнению с Санкт-Петербургом количество сохраненных видов и панорам там действительно ничтожно. Но то, что они сохранили и сделали, установлено в законе совершенно железобетонно. Там каждый вид определяется точкой, из которой можно на него смотреть, учитывается визуальная ось, угол взгляда, буферные зоны с боков и сзади — для всего есть юридические термины и определения. Все описано в виде схем с конкретными координатами, расстояниями, точками, углами и т. д.»

Наряду с выделением четких критериев диссонирующих объектов, по мнению Александра Карпова, необходимо укреплять процедуру работы с ними. Ведь, по сути, градостроительные ошибки — это антипамятники.

«У нас есть список объектов культурного наследия. Хотя законом и даются общие признаки того, что является памятником, включение в этот реестр осуществляется на основании историко-культурной экспертизы. Каждый раз это экспертная работа, обоснование, некий спор о том, признавать или не признавать», — размышляет Александр Карпов. Он предлагает составить реестр антипамятников, по которым также предварительно необходимо проводить экспертизу — градостроительно-архитектурную. Она должна будет выявить диссонирующие архитектурные решения, раскрыть, в чем они заключаются, и показать, какие виды, панорамы и обзоры архитектурных памятников здание закрывает.