Сейчас главный офис Ассоциации по сносу зданий, которая занимает больше половины «демонтажного» рынка Петербурга, располагается в бизнес-центре «Монблан» — в том самом, что безвозвратно изуродовал панораму исторического правобережья, и том самом, что погреб под собой три здания XIX века, одно из которых баллотировалось в памятники архитектуры. Однако у Игоря Тупальского, президента ассоциации, на них другой взгляд: он назвал их сараями. Почему? С этого мы начали разговор.
— Любая ситуация с памятником архитектуры должна быть мультивариативна. А мы исходим из того, что если дом построен в 1899 году, то он вне всякого сомнения — памятник. Вопрос: кому этот памятник нужен? В этом памятнике — коммуналки, жить в коммуналках, наверное, невесело, не очень интересно.
Литейный проспект, 26
Я вам приведу реальный пример. Когда мы сносили здание на Литейном, 26, бывшее общежитие офицеров, и подошли к кухонному пролету, экскаватор откусил на четвертом этаже кусок стены, и оттуда — серый поток. Я подумал, что это вода, канализацию прорвало, а это были просто крысы. Там этих крыс было пару тысяч. Памятник? Памятник.
— Тогда следующий вопрос. Каково будущее рядовой застройки, не памятников, тех же доходных домов? Как вам представляется?
— Мировая практика показывает одну простую вещь. В центре живут люди, у которых достаточно денег, чтобы в нем жить. Потому что в центре всегда магазины дороже, жить там престижнее, стоимость квадратного метра всегда там выше. Но, к сожалению, проблема социалистического прошлого дает о себе знать, когда каждый человек, у которого есть комната в коммунальной квартире, считает, что он за нее может получить как минимум шестикомнатную квартиру. От этой проблемы нельзя отмахнуться.
Вознесенский проспект, 6
— Я реально помню, как расселяли небольшой дом на Вознесенском напротив будущей гостиницы Four Seasons. Господин Воробьев из компании «Р. Е. Д.» (эта компания специально создана под проект. — Прим. ред.) расселял дом на 47 квартир года четыре! То есть это процесс очень долгий.
— Дом № 6 по Вознесенскому был снесен. Это судьба любых доходных домов?
— В будущем — да. Я помню, когда мы туда вышли на первичный осмотр, вошли во двор, у меня было ощущение, что я попал в 1950-е года. Там можно было снимать фильмы «Стиляги», «Холодное лето 53-го», любой сериал про войну. Там стояло несколько ржавых корпусов от «Побед», там двор был частично мощеный, а частично представлял собой яму, была полугиблая яблоня. Как на машине времени переместился.
И всех устраивает.
В этой арке дома № 6 невозможно проложить новые коммуникации. Это еще одна проблема города Санкт-Петербурга. Просто все коммуникации шли по земле вдоль арки в соседние дома. И, прежде чем снести этот дом, жидким стеклом усиливали ближайшие два. Все сгнило.
Но есть нежелание общества открывать на это глаза, есть проблема в том, что никто не хочет выезжать, для того чтобы на этом месте получилось что-то новое. Здесь комплекс проблем.
Нельзя сказать, что мы являемся теми, кто разрушает памятники. Да не памятник это был! На этом месте появится новый, красивый, со старинным фасадом, вписывающийся в архитектурный облик Санкт-Петербурга.
— Почему в данном случае нельзя было сохранить фасад?
— А он на момент нашего осмотра уже был отделен от корпуса, он уже отваливался. Там на третьем этаже щель была между стеной и полом сантиметров шесть. Его невозможно было удержать — он бы рассыпался. К сожалению, тогда строители халтурили, как и сейчас. Его строили такие же гастарбайтеры — псковичи, новгородцы.
Ассоциация по сносу Петербурга
— В среде защитников исторического центра города вашу компанию называют Ассоциацией по сносу Петербурга. Как вы к этому относитесь?
— Это проблема нашего социума, который никогда не вдавался в тонкости. Чем сильнее, я не побоюсь этого слова, загажены мозги нашего общества, тем мы спокойнее воспринимаем, что происходит.
Кто является инициатором сноса какого-либо здания? Инвестор или владелец этого здания. У инвестора есть несколько вариантов решения проблемы с этим зданием: может его снести и построить на этом месте новое, может реконструировать, может оставить как есть и ждать сладких времен, когда земля под этим зданием будет стоить не миллион долларов, а пять миллионов долларов. Инвестор сам выбирает. В данном случае мы можем повлиять на решение собственника этого здания? Мы должны встать с плакатами, с флагами, с барабанами и сказать: «Уважаемый Павел Андреев (владелец компании «ЛЭК». — Прим. ред.)! Не сноси это здание, это памятник архитектуры!». Так?
Наше, ваше мнение, мнение общество абсолютно различно, но наше мнение подвержено влиянию социума. Если социум считает, что Ассоциация по сносу зданий является той негодяйской организацией, которая сама организовывает снос зданий, потому что ей хочется уничтожить этот город, отсюда, исходя из этого бредового постулата, можно сказать: Ассоциация по сносу Петербурга.
Мы в данном случае является инструментом в руках владельца этого здания.
— Но у вас есть возможность согласиться на какой-то объект или не согласиться. Например, приходит к вам заказчик, предлагает снести какое-то здание. Вы в первую очередь смотрите на цену или на место или объект, который он предлагает?
— Бизнес — это вещь циничная и жестокая. Можно так же сказать: «Люди, вы добываете уголь в Кузбассе открытым способом, вы нарушаете окружающую среду, глобально нарушаете! Вы негодяи! Вот вы зачем здесь согласились добывать уголь?»
Посмотрите, получается картина следующая. Вы задаете с самого начала провокационный вопрос. И хотите получить от меня какой ответ? Основанный на том, что я сейчас буду громко плакать и говорить: «Боже мой! Какие негодяи, они сносят памятники архитектуры!»? Да я не скажу так.
Литейный проспект, 5 (улица Чайковского, 19)
— Когда мы с тем же «Адамантом» работали на углу Литейного и Чайковского, мы реально понимали, что здание, которое идет по Чайковского, не сохранить. Невозможно будет подобраться к зданию, которое выходит на Литейный, чтобы выгрызть его и оставить один фасад. Это технически невозможно.
Скажите, пожалуйста: какой у меня был выбор? Вот здесь передо мной один из совладельцев «Адаманта». Он говорит: «Слушай, это здание, наверное, надо убрать, чтобы вы могли зайти внутрь. А потом мы будем строить и восстановим это здание». Вот как бы вы поступили на моем месте? Арка у нас делалась для карет; если что-то въедет, то это автомобиль «Газель».
— И поэтому придумывается история, что здание само могло обрушиться «с вывалкой на улицу Чайковского» (кстати, за это «Адамант» заплатил штраф 30 тысяч рублей)?
— Заметьте, я такого не говорил, я такого не писал. Но вы не ответили на мой вопрос.
— А если вы откажитесь сносить?
— Если мы говорим, что это ситуация тяжелая, то заказчик найдет каких-нибудь Джамшутов с ломами, которые дольше, менее качественно, может быть, с человеческими жертвами, но все равно разберут это здание.
— У вас же тоже есть ручная разборка. Там ее можно было применить?
— Можно, но деньги другие. Абсолютно. На порядок... Что такое работать в старом фонде с деревянными перекрытиями? Это риск гибели людей, причем большой риск. Это может все в любую секунду сложиться. Может вывалиться на Чайковского, может вывалиться вовнутрь, может погибнуть масса народу.
Фасад Литовского рынка
— Вопрос на ту же тему. Мариинка, фасад Литовского рынка, который хотели сохранить. В компании «Терминатор», которая сносила здание, рассказали, что, перед тем как снести это здание, им составили проект сноса этого здания с сохранением фасада, но в этом проекте были допущены серьезные ошибки. В итоге, когда они уже все разобрали, фасад начал сыпаться, и они чуть ли не экскаваторами держали эту стену. В вашей практике бывали ошибки при проектировании сноса?
— То, что вам рассказали, носит характер детской игры в прятки. На сегодняшний день нет ни одного проектного института в Российской Федерации, который мог создать проект сноса. По одной простой причине: в социалистическом государстве утверждалось, что таких работ у нас нет, мы нечего не сносим — мы ж созидаем!.. Проект демонтажа мы делаем сами, потому что мы знаем, чем это можно сделать, как и в какой срок.
Когда «Терминатор» говорит, что он получил проект, но он не соответствовал действительности, это все обман. Проект рисовали они сами. Проект производства работ они обязаны были рисовать сами.
На самом деле можно сохранить все что угодно. Было бы желание... Если бы хотели сохранить, сохранили бы. Вы же знаете, что сохранение этой арочной стены концептуально мешало строительству.
Вот она рухнула. Вопрос: почему наша великая госпожа Дементьева не стала кричать: «Восстановите немедленно!»? Согласно нашему законодательству, если произошло разрушение памятника архитектуры, собственник или арендатор обязан восстановить его в первозданном виде. Почему не стало стены Литовского рынка? Потому что это стало кому-то интересно. В данном случае исполнителем воли кого-то являлась компания «Терминатор», которой сказали: «Убери, мы пошумим, но глаза закрой». Так же было? Почему Вера Дементьева с флагами не прибежала туда?
Дом Мурузи
— Вопрос по дому Мурузи. Вы обещали помогать компании «Петербургстрой» (девелоперу проекта «реконструкции» примыкающего дома № 26 по Литейному проспекту, после сноса которого дом Мурузи пошел трещинами). Что с этим зданием будет? Там случайно пошли трещины?
— Я проблемы не вижу. «Петербургстрой» выкупил несколько квартир особенно бурных граждан (шесть, семь — точно не помню), отремонтировал их и продал. Тогда в чем суть ситуации? Сделали новую стяжку на полах, забили шесть анкерных болтов. Ну ни о чем!
— Новые трещины там не появляются?
— Не появляются.
— В чем заключалась помощь ассоциации «Петербургстрою»?
— Мы совместно проводили все комиссии, в том числе назначенную Ортом (Александр Орт — начальник службы строительного надзора. — Прим. ред.), приглашалось несколько экспертных организаций, мы в том числе оплачивали эти независимые экспертные заключения, чтобы определить, что с этим домом.
«Горьковская»
— Вы в этом году сносили вестибюль станции метро «Горьковская». Была информация, что купол этого здания был как-то поврежден и грозился упасть на рабочих...
— На самом деле «Метрострой» должен был, сохранив купол и центральные стойки, сделать реконструкцию. Я знаю, что на уровне правительства было принято решение, не поднимая волны, убрать и построить новый купол.
— И все-таки ЧП были на «Горьковской»?
— Не было.
— Вы официально были подрядчиком?
— Нет, мы давали им технику в аренду. Просто такой техники у них нет.
— Они вам докладывали о том, что происходит на стройплощадке? Или просто взяли технику и потом отдали?
— Взяли и отдали. Машинист был наш, но меня мало интересуют их правовые аспекты, потому что это их, чисто метрополитеновское дело.
«Охта центр»
— Эта башня где-нибудь в районе «Пигмента» на Октябрьской набережной не вызывала бы никакой аллергии ни у кого.
Когда господин Свиньин владел этим зданием, компанией «Охта» (Владимир Свиньин был председателем правления «Охта групп», которой принадлежала территория бывшего «Петрозавода». — Прим. ред.), он вместе с финской компанией SRV собирался это снести и построить там девяти- или двенадцатиэтажный торгово-развлекательный и жилой комплекс на месте этого могучего сарая, который там стоял. Даже похожий по формам. И ему два года сознательно не давали завершение, и он не мог получить никакой экспертизы. А потом как-то раз — и в этом месте будет город-сад.
Результат противников «Охта центра» какой? Высказались — дальше что? Все уже, приняли решение. Кто еще может решить? Владимир Владимирович Путин или Дмитрий Анатольевич Медведев? Кто? Никто.
Я считаю, что депрессивную зону, конечно, надо приводить в порядок. И этот несчастный остров, на котором будет построен небоскреб, в чем я глубоко сомневаюсь по техническим причинам, может быть, он и неправильный. Но наше мнение ничего не значит. Ничего. Zero.
Единственное считаю победой — здание биржи на Васильевском острове (верхние два этажа которого обрезали этим летом. — Прим. ред.). Вот это победа. Но вопрос: куда смотрел господин Викторов, куда смотрел господин Александр Иванович Орт? Он там деньги делил с сыном за снос зданий (сын Кирилл Орт — фактический руководитель демонтажной компании «Терминатор». — Прим. ред.)? Что он делал в этот момент? Честно говоря, в любой стране мира на следующий день после этой проблемы Орт, Викторов должны были подать в отставку. А у нас как же подать?
Ближайшие планы
— У вас будут объекты в центре города в этом году?
— На Петроградской стороне должно быть два объекта в этом году, на Васильевском острове.
— Адреса можно назвать?
— Не-а.
— То есть это секретно?
— Нет, это не секретно. Очень многие люди обращаются до покупки. Потому что они должны реально рассчитать стоимость очистки пятна, строительства на нем. Мы оцениваем, говорим, что ориентировочно это будет стоить столько-то денежных знаков. У заказчика может не получиться купить, ему могут не дать кредит, он может отказаться от этого проекта, потому что это памятник, и невозможно снести его.
Мы заказчика с самого начала предупреждаем: есть проблемы, это памятник, снести не получится. Заказчик вправе принимать решение, будет ли он решать вопросы с нашим доблестным комитетом по охране памятников или не будет... Это его проблемы. Мы на себя это не берем, дабы потом никто не сказал, что мы торжественно помогли уничтожить памятник архитектуры.
Аудио интервью:
Беседовал Дмитрий Ратников,
фото автора
