Вторая жизнь надгробий Великой войны 

Петербуржец Олег Шевцов, гендиректор ООО «Межрегионцентр», уже несколько лет на собственные деньги восстанавливает памятники и надгробия офицеров Первой мировой и Гражданской войн.

Вместе с командой единомышленников из организации «Белое дело» он отреставрировал семь памятников на Смоленском кладбище — на могилах георгиевского кавалера, командира 162-го пехотного Ахалцыхского полка, генерал-майора Владимира Лебедева, капитана 90-го пехотного Онежского полка Александра Абрамова и прапорщика 426-го пехотного Повенецкого полка Ивана Глушкова, офицеров Бориса Лоренцсона, Павла Тищинского и других.

Масштаб деятельности уже перерос в международный. Начав восстанавливать надгробия в Петербурге, у команды «Белого дела» постепенно появились проекты в Белоруссии, на Украине, в Аргентине, Сербии, Литве, Болгарии. В апреле Олег Шевцов за свою работу получил национальную премию «Культурное наследие» в номинации «Меценат».

В интервью с корреспондентом «Карповки» Олег Шевцов рассказал о том, как он с командой находит могилы дореволюционных времен и насколько дорого обходится самостоятельное восстановление надгробий белых офицеров.

Осталось немного

Захоронений времен Первой мировой и Гражданской войн в Петербурге сохранилось немного. В Советском Союзе тема царской армии не приветствовалась, и захоронения, которых на Первую мировую войну приходилось очень много, зачастую просто сносились. В итоге на Смоленском православном кладбище их осталось всего около трех десятков — тех, что мы нашли. А было их в районе 200.

С захоронениями времен гражданской войны все сложнее. Мы долго искали место, где лежат юнкера, которых убили во время октябрьских событий 1917 года. Удалось восстановить только фамилии, место же могил по старым фотографиям определили только приблизительно — на Смоленском кладбище, в северо-западной части некрополя.

Могилы времен Первой мировой войны, которые мы восстанавливаем, находятся в самом разном состоянии — за сто лет на месте захоронения могли вырасти большие деревья, которые повредили памятник. У маленьких надгробий времен Первой мировой в основном отломаны кресты — был такой период, когда их роняли, сносили.

Кроме того, начиная с 1970-х годов родственники, опасаясь за сохранность памятников, напильником писали на надгробии фразу «Родственники живы, не ломайте». Многие ценные элементы — например, плиты — исчезли в 1990-е годы.

В активном поиске

Могилы офицеров Великой войны находить непросто — исключительно методом элементарного прочесывания кладбища. Это дотошное исследование: ты подходишь, чистишь надгробие, читаешь — за сто лет надписи стираются, их приходится восстанавливать.

В обязательном порядке делается фотография памятника. С ней ты идешь в архив, где получаешь подтверждающую справку о том, что, например, Петров Иван Иванович действительно «лежит» в этом месте. Со всей этой документацией приходим в администрацию кладбища — там нам всячески идут навстречу, и уже совместно мы восстанавливаем эти захоронения.

В поиске помогает то, что культура памятников, сложившаяся до революции, разительно отличается от того, что было после. В советские годы налицо деградация — работники начали элементарно сваривать два или четыре металлических прута, а сверху монтировали какую-нибудь звездочку. Зачастую табличка с именем отваливается, и через какое-то время уже непонятно, кто лежит в могиле.

Если же говорить о дореволюционном надгробном памятнике — это тумба прямоугольной формы, резная, красивая, сверху ее венчает крест. Чаще всего она выполнена в граните и установлена на фундамент, площадку. Если семья покойника была богатой, то монумент может быть огражден чугунной решеткой, иногда установлена вертикальная прямоугольная плита, которая содержит личные данные человека, покоящегося здесь.

Как идет восстановление

Когда есть уверенность в исторической подлинности могилы и справка на руках, существует два пути восстановить памятник. Можно реставрировать его самостоятельно по согласованию с администрацией кладбища либо перечислить деньги на счет кладбища, где находится захоронение, а администрация в свою очередь выставляет счета и проводит работы. Второй путь в последнее время используем чаще, потому что есть работы, которые мы самостоятельно выполнить не можем: например, спилить деревья, выкорчевать пни, заново сделать поребрики, засыпать дорожку крошкой, установить ограду. Сейчас у нас с Фондом возрождения Смоленских кладбищ (при администрации кладбища) образовалась очень плотная, плодотворная связь — они поняли, что мы хорошие партнеры, и теперь мы друг друга дополняем в этой работе.

Что касается восстановления самого памятника, мы пытаемся по максимуму сохранить старые элементы: что-то чистим, что-то шлифуем. Если какие-то элементы демонтированы, разрушены, мы заказываем их у мастеров каменных дел по сохранившимся старым чертежам.

Родственники

Возрождение надгробий на могилах офицеров Первой мировой войны приносит иногда неожиданные сюрпризы в виде найденных родственников. Один из участников «Белого дела» — Николай Родин отыскал родственников подполковника Павла Тищинского, который до Февральской революции был участковым приставом Суворовского участка Васильевской части Санкт-Петербурга. Пережив тяжелый период разгрома дореволюционной полиции, когда многие чины полиции пали жертвой революционеров, он ушел на фронт, где в ходе июньского наступления 1917 года был ранен и умер от заражения крови. Вдова привезла тело Павла Тищинского в Петроград. Когда проводились работы по реставрации, на кладбище случайно оказалась женщина, знавшая родственников офицера. У большой семьи Тищинского оказалась интересная и одновременно печальная история. Его старший брат во время гражданской войны ушел к Деникину, пробрался на юг, воевал там и погиб в бою с большевиками при Царицыне (ныне Волгоград). В советское время вдова Тищинского была репрессирована, правда, не расстреляна, а сослана. Родственники сохранили немало фотографий своих боевых предков, но практически ничего не знали о подробностях их службы.

 

Восстановление — средства и время

Стоимость восстановления зависит от масштаба памятника и степени его повреждения. Маленькие надгробия мы пытаемся восстановить за свой счет — на один памятник может уйти около 20–30 тыс. рублей. Это совершенно реальные деньги, которые можно собрать усилиями небольшой группы людей. Главное — очень хотеть.

А вот для восстановления или установки крупных надгробных мемориалов нужны уже сотни тысяч и даже миллионы рублей. Например, мы планируем установить памятник над братской могилой офицеров лейб-гвардии Финляндского полка, о существовании которой знали наши специалисты, обнаружившие ее с огромным трудом. Ориентировочная стоимость этого проекта – 500 тыс. рублей.

Планы

В нынешнем 2014 году «Белое дело» планирует восстановить еще десять могил на Смоленском кладбище: поручика 272-го пехотного Гдовского полка Б. А. Цветницкого, хорунжего М. П. Филимонова, штабс-капитана 69-го пехотного Рязанского полка В. О. Харламповича, прапорщика Н. А. Неменчинского, поручика 9-го гусарского Киевского полка Н. П. Глотова, подполковника А. В. Новоселова и других.

Самая масштабная работа предстоит на захоронении полковника Виктора Антоновича Ягелловича – там необходимо сперва демонтировать все части существующего мемориала, укрепить стены и фундамент склепа, очистить каменные элементы (при помощи пескоструйного оборудования), изготовить утраченные части мемориала, в том числе элементы кованой решетки в стиле модерн.

В наших планах получить государственный грант — для этого «Белое дело», зная бюрократическую сторону вопроса, начало наращивать разного рода отчетность. Но даже если помощи со стороны не будет, мы уверены, что рано или поздно справимся сами.