Доходный дом на улице Жуковского, 33, построил в 1878 году архитектор Александр Гронвальд. За темной аркой скрывается типичный грязно-желтый двор-колодец. В узком пространстве по углам притаились пять дверей, окна глядят друг на друга стеклами, шторами и жалюзи. За одной из дверей на третьем этаже — четырехкомнатная коммунальная квартира. «Карповка» пообщалась с жильцом и узнала, как выжить в темной квартире со странными соседями.

В парадной полумрак. Под ногами изгибы узких старинных лестниц, обточенных за 139 лет тысячами ног. На третьем этаже со скрипом неприветливо открывается бордовая дверь. В коммуналке тоже темно. И совершенно тихо.

Коммунальные зарисовки

С первого взгляда квартира кажется даже опрятной. Вокруг нет свалок заброшенных вещей, которые по какой-то причине хозяева не выкинули еще 20 лет назад. Но, чем дольше находишься тут, тем больше давит атмосфера уныния и запустения. Обои времен далекого расцвета Советского Союза. Двор-колодец, в который попадает слишком мало света из нескольких окон. Прямо в коридоре за шкафом и тонкой шторкой стыдливо прячется душевая кабина на полуметровом постаменте.

— Залезать в душ ужасно неудобно. Бывает очень холодно мыться, но помещение для ванной просто не предусмотрено, — вскользь замечает местный житель Игорь.

Игорю 55 лет. Он родом из Алма-Аты. Четыре года назад его занесло в Новосибирск, а в октябре он переехал в Петербург вслед за сыном, который поступил в гимназию при СПбГУ. По образованию мужчина архитектор, но вся его жизнь связана с фотографией и журналистикой. За его плечами несколько переездов, походы и экспедиции с житьем в палатках, юртах и даже у кочевников. Но в коммуналке он поселился впервые. Свое лицо герой показывать не хочет — боится недовольства соседей из-за публикации.

Вытянутая пыльная кухня покрыта тусклой краской, которая в некоторых местах сильно потрескалась. На чуть прогнувшемся потолке ржавые разводы пятен.

— Протекло откуда-то сверху, — равнодушно отмечает Игорь и показывает рукой в потолок. — Грибок везде. Соседи курят, открывают окна, по пьяни забывают закрыть. И он образуется из-за перепадов температур. Сейчас здесь еще более-менее тепло, а к утру стены остывают. Становится холодно, как на улице.

Дежурств в квартире нет. Две плиты и кухонные полочки поделены между соседями и выглядят по-разному в зависимости от аккуратности хозяев. Даже взятая без спроса крышка от чужой кастрюли приводит к скандалу между хозяйками. Когда Игорь въезжал, арендодатель посоветовал не оставлять на кухне еду — предприимчивые жильцы имеют привычку «приватизировать» бесхозные продукты.

Комната-коробка во дворе-колодце

Довольно просторная вытянутая комната с высокими потолками за три метра. Две лампочки светят тускло. Одно окно с жалюзи выходит в небольшой двор. Солнечный свет, и без того редкий в Петербурге, попадает сюда, только отражаясь от соседней стены.

— Комната долго пустовала, я въехал сюда в октябре, а пытались сдать ее с июня. Дом старый. Как задумаюсь иногда, что в этой квартире в блокаду кто-то жил, умирал от голода — становится не по себе. Сначала мне совсем не хотелось сюда въезжать — мрачно. Но уже привык, — Игорь пожимает плечами и оглядывается на скромное убранство помещения.

Вокруг коричневые скучные обои в полоску с цветочками. Видно, что они новые. Но выглядят так, словно рулон купили еще до развала СССР и неожиданно вспомнили о нем в 2017-м. Пол с бежевым линолеумом, стол и раскладушка с диваном — в тон со стенами. Недалеко от входа гудит низкий советский холодильник. Комната похожа на картонную коробку изнутри.

«Здесь и не мир, и не война»

В четырехкомнатной коммуналке, помимо Игоря, живут три собственника. Хоть квартира небольшая, соседи между собой не общаются.

Первая соседка — таинственная девушка Настя, которой немного за 30. Она чистоплотная — на ее кухонной полочке всегда порядок, а плита чистая.

Второй сосед Игоря колоритнее. Ему чуть за 70 лет, и некогда он был детским писателем. Сейчас мужчина с трудом передвигается. Игорь подозревает, что дедушка прикладывался к бутылке и заработал инсульт. В комнате у него полнейший хаос. Ему нужно несколько минут, чтобы пройти пару метров от кухни до туалета. То ли родственники, то ли друзья подставляют дедушке стульчики, которые позволяют забраться в душевую кабинку.

— Когда я въехал, он принес мне книгу про Петербург. Хочу почитать его произведения. К сожалению, я даже имени его не знаю, но надо спросить, — рассказывает Игорь про соседа, с которым бок о бок живет почти полгода.

Третий сосед Игоря, 55-летний Володя — бывший десантник родом из Новосибирска.

— Посмотришь на него — в жизни не догадаешься, что он работал военным. К нему временами приходит сожительница. По выходным они бурно отмечают свою совместную жизнь. Я не скажу, что тут какие-то пьянки и дебоши. Но иногда он начинает ее выгонять, а она уходить не хочет.

По словам Игоря, до рукоприкладства дело еще не доходило. А вот ругань с криками и матами уже привычна. Пару раз в месяц, когда отчаявшийся сосед захлопывает перед сожительницей двери комнаты, она начинает ломиться к Игорю, чтобы он пустил ее переночевать. На часы эксцентричная дама при этом не смотрит — это может случиться и в три часа ночи, и в пять утра.

— Как-то раз она встала под моими дверями, и до самого утра я слушал ее бесконечный пьяный монолог. В пять утра сосед не выдержал, открыл дверь, сказал: «Как ты меня достала». И впустил ее внутрь. Она тут же замолчала. Не представляю, как человек может без перерыва говорить несколько часов.

Кроме того, сожительница бывшего десантника регулярно ругается по утрам с соседкой из-за душа и частенько, прилично выпив, забывает на плите готовящуюся еду. Квартиру заволакивают вонь, копоть и едкий дым. После этого кухню приходится проветривать по несколько часов.

— Однажды тут несколько часов подряд стоял крик и ор. А потом в коридоре рядом с дверью Владимира отчетливо запахло мочой. Не знаю, кто и куда это вылил, но потом несколько дней приходилось постоянно держать окна в комнате открытыми.

Не без странностей и арендодатель Игоря Дмитрий. Тучный мужчина, который увлекается эзотерикой и работает то ли массажистом, то ли «иглоукалывателем». Он никогда не принимает деньги из рук. Плату за аренду, которую Игорь по его просьбе кладет на стол или на кровать, непременно несколько раз по-православному крестит. Пунктуальностью Дмитрий тоже не отличается. Забирать деньги и оплачивать счета мужчина не торопится.

— Люди тут не такие, чем в том же Новосибирске. Там они простые и сердечные. А здесь, конечно, и культурнее, и вежливее, но жестче, — делится мнением о петербуржцах Игорь. — Они лучше воспитаны, но при этом больше ценят свое время.

Игорь спокойно относится к странностям своих коммунальных товарищей, а десантника с эксцентричной дамой и вовсе считает самыми приветливыми.

— Я мог бы и не переезжать сюда. Да, было страшно отпускать сына одного. Но, возможно, я искал причину уехать, — подытожил Игорь. — Здесь интересно, я люблю такие приключения. Просто я спокойно отношусь ко всему, так как очень неприхотливый.