Новое гетто: какое будущее ждет «муравейники» Петербурга

Новостройки Петербурга стремительно разрастаются вширь и ввысь, оплетая город бетонным поясом. В дешевом жилье без дорог и с массой неудобств живут те, кто готов с ними мириться ради гордого звания «петербуржец». «Карповка» разобралась, какие люди вырастут в новых районах и в чем их отличие от жителей коммуналок, хрущевок и сталинок прошлого и подобных кварталов в других городах мира.

Зато своё

Проверку на «резиновость» Петербург выдерживает регулярно. В город приезжают за лучшей жизнью, работой, учебой в хороших вузах. Многие проходят через карусель арендного жилья и съемных квартир. Но, устав платить «чужому дяде», люди задумываются о покупке собственной квартиры. «Пусть в ипотеку, зато своё!» — расхожий аргумент в пользу приобретения недвижимости как можно скорее.

За однокомнатную квартиру в Петербурге редко просят меньше четырех млн рублей. Естественно, чем дальше от центра города, тем дешевле становится жилье. А если до ближайшей станции метро придется ехать на наземном транспорте, это скинет еще несколько сотен тысяч рублей из стоимости квартиры.

Спрос рождает предложение, и за квартирами по низким ценам люди едут на окраины города или в районы на границе с Ленобластью. Там предприимчивые застройщики активно возводят жилые комплексы, создавая новые микрорайоны, которые превращаются в небольшие города.

По данным комитета по строительству, всего в 2015 и 2016 году в Петербурге построили 303 жилых дома. За два года покупателям отдали 92 249 квартир: это более 4,9 млн кв. метров жилья.

Абсолютным лидером по застройке в прошлом году стал Приморский район: на его территории возвели 25 домов. Но в 2016 году Пушкинский удвоил старый рекорд: его жителей потеснили 46 новых зданий.

По статистике комстроя Ленобласти, чаще всего застройщики выбирают Всеволожский район из-за близости к Петербургу. За 2016 год на его территории возвели более 1,2 млн кв. метров жилья. Для сравнения, второе место занимает Ломоносовский район и 146 тыс. кв. метров квартир.

Градозащитники и активисты бьют тревогу. Они уверены, что в будущем изолированные от города новые районы превратятся в гетто и рассадники криминала. В качестве примеров ненавистники «муравейников» приводят районы Гонконга и США, в которых невозможно жить, а некоторые гетто и вовсе пришлось снести. По их мнению, такая же судьба в будущем ожидает районы вроде Парнаса.

Но так ли опасно жилье на отшибе? Чем обернется для людей жизнь в студиях-норках? И придется ли будущим поколениям уничтожать настроенные сегодня петербургские гетто? «Карповка» погуляла по новым районам города, пообщалась с социологом, урбанистом и психологом и узнала, станут ли «муравейники» головной болью петербуржцев будущего.

Все микрорайоны несчастны одинаково

Всего четыре года назад в Кудрово стояло несколько домов. Сегодня поселок живет в условиях непрекращающейся стройки, а вокруг, как грибы, растут многоэтажки. Одна часть Кудрово живет, как отдельный строительный город: редко удастся встретить прохожего без каски, рабочие кричат и машут друг другу из пустых окон строящихся высоток, у подъездов припаркованы грузовики.

У строителей здесь своя атмосфера: они курят на недоделанных балконах, с которых свистят заблудившимся девушкам, покупают хлеб и молоко в небольших ларьках у подъездов. На бетонных оградах расклеены объявления с номерами телефонов Марин и Гульнар, которые помогут провести незабываемую ночь после трудового дня. Иногда мигрантам приходится спасаться бегством от приехавших с проверкой полицейских. Чем не строительное гетто?

Забыл о покое и «спальник» Шушары в Пушкинском районе. Из тихого поселка его превратили в «муравейник»: по словам местных жителей, в ближайшие пять лет количество постоянно живущих здесь людей увеличится как минимум на 15 тысяч человек. А это значит, что проблемы с соцучреждениями встанут еще острее: уже сейчас в детский сад, рассчитанный на 190 детей, ходят около 500 дошкольников.

Чтобы попасть в поликлиники, жителям районов с новостройками приходится ездить к «соседям»: в Санкт-Петербург, Пушкин, Всеволожск. Но зачастую они вынуждены стоять в пробках. Так, в Шушарах всего один въезд, по которому можно приехать в поселок. Местные жители, как по расписанию, «застревают» по дороге на работу и при возвращении домой.

Аналогичная ситуация возмущает жителей поселка Мурино: предназначенная для проезда строительной техники «козья тропа» обслуживает весь микрорайон. За содержание дороги никто не отвечает, она не соответствует государственному стандарту, а ремонтируют ее время от времени застройщики, которые возводят жилые комплексы в активно растущем поселке.

Инициативная группа жителей добилась встречи с дирекцией КАД и администрацией Ленобласти. Муринцам пообещали решить дорожный вопрос до середины 2017 года. А до тех пор им придется толкаться на узком выезде из поселка.

Но если пробками на магистралях уже никого не удивишь, то получасовые заторы во дворах пока что неожиданность. Дом-колодец на улице Есенина привлек внимание петербуржцев своей необычной формой, в которой известный блогер Варламов увидел фаллический символ. Закрытый двор 25-этажного здания задыхается от большого количества машин, а жильцы не могут разъехаться не только на автомобилях, но и с детскими колясками на тротуарах.

Архитектор Варвара Лымарь считает, что единовременное строительство жилых домов, детских садов, школ и дорог — не утопия, а цель, которую должен ставить перед собой каждый застройщик. Но сегодня в Петербурге девелопер скидывает эту ответственность на различные комитеты, а те в ответ разводят руки и жалуются на безответственность застройщика. При этом девелоперы строят дома под гнетом многочисленных нормативов, большинство которых уже устарело. В таких рамках думать о людях и благоустройстве уже не приходится. Без договоренности между застройщиками и властью полноценной жилой среды петербуржцы не увидят, резюмирует архитектор.

Власть меняется, дома остаются

Типовые жилые комплексы нельзя назвать нововведением и тенденцией современности. Петербург помнит рабочие кварталы конца XIX – начала XX века: в домах-бараках с сотнями комнат-клетушек селили как можно больше людей. Жильцы теснились по несколько человек в комнатах, где процветала антисанитария. В домах часто не было ванных комнат и кухонь – рабочий должен был мыться в общественной бане и питаться в столовой.

Позже петербуржцам стало свободнее жить в сталинских коммунальных квартирах с высокими потолками и просторными комнатами. Но за стенкой комнаты и в коридоре квартиры снова толкались чужие люди, а в некоторых «сталинках» отсутствовали ванные и горячая вода.

С приходом Хрущева советским людям наконец-то построили свои квартиры. Всем известные и всеми ругаемые «хрущевки» строились пачками по всей стране с середины 50-х годов очень быстрыми темпами.

Быстро: дома с «хрущевками» возводили за 12–14 дней, а отделка квартир занимала месяц.

Экономно: всего пять этажей, никаких украшательств, недорогие железобетонные стены.

Для всех: свои квартиры в новых домах получили 55 млн человек.

Четверть населения страны, переехавшая в «хрущевки», радовалась проходным комнатам, туалетам в 73 см шириной и собственному балкону в 3 кв. метра. По словам некоторых историков, такие квартиры должны были стать лишь временным пристанищем для советских людей, расселенных из коммуналок. Позже эти дома планировали снести, а на их месте построить новое жилье. Но многие из тех домов до сих пор стоят.

По мнению архитектора Варвары Лымарь, одна из ключевых градостроительных проблем Петербурга, которая пришла в начале XX века, — микрорайонная застройка. Если до этого дома сменяли друг друга, как только устаревали, то в начале прошлого столетия здания стали строить помногу и единовременно. «Сменяемость» пропала, а значит, жилье стало устаревать в одно и то же время, и сносить его приходится сразу кварталами.

Такая же участь постигла и «сталинки», и «хрущевки». И если у Москвы сейчас есть деньги на полный снос старого фонда жилья, то Петербургу «почистить» город одним махом не на что. Старые всем надоевшие дома в Петербурге сносят медленнее, чем растут такие же районы новостроек. Спустя годы их может постичь аналогичная участь.

Сегодня петербуржцев из «хрущевок» и оставшихся «сталинок» переселяют в новые ЖК, которые зачастую строят как попало. Новоселы напрямую говорят, что жизнь в «муравейнике» им совсем ни к чему.

Из «хрущевки» в «путинку»

Казалось бы, тонкие стены старого жилого фонда, построенного в 60-х годах, ушли в прошлое. Должны же современные архитекторы делать выводы и не повторять градостроительных ошибок. Но многие жители новостроек продолжают невольно подслушивать разговоры соседей и даже различать вибрацию мобильного телефона за стеной.

«В теории, одинаковые условия жизни должны не угнетать, а уравнивать людей между собой. Об этом думали еще в Советском Союзе. Если человек жил, например, в полупрогнившей коммуналке много лет или наконец переехал со съемной квартиры в свою, где с мебели ещё плёночка не снята, угнетать его такая ситуация точно не будет»
— Виталий Малов, кандидат психологических наук, преподаватель

Однако, по мнению психолога, теснота и тонкие стены многоквартирных домов вполне могут сделать людей скорее врагами, чем добрыми соседями в любом веке и при любом политическом строе.

С ним не согласен социолог Даниил Жайворонок, PhD-студент Европейского университета в Санкт-Петербурге. По его мнению, бесконфликтных обществ не бывает вообще. Но наличие собственной жилплощади, пусть даже сомнительной комфортности, автоматически делает людей добрее.

«Современные „муравейники“ — продукт капиталистической логики застройщиков, помноженной на интересы беднеющего населения и желание городской власти пополнить бюджет и свои карманы. Новостройки действительно похожи на те же „хрущевки“ (всеми своими минусами, такими как качество жилья, плотность заселения и т.д.). Их даже называют по аналогии с ними – „путинками“.

Конечно, никто не скажет, что эти дома — вершина архитектурной мысли, инфраструктурных решений. Но скатываться в панику и мрачные пророчества о злобных и закрытых жителях пока рановато. Ведь в тех же „хрущевках“ и „сталинках“ выросли поколения достойных людей. Поэтому я надеюсь, что точку невозврата мы не прошли и не пройдем. Вряд ли инфраструктурные усовершенствования не дадут превратиться новым районам в зоны отчуждения»

— Социолог Даниил Жайворонок,
PhD-студент Европейского университета в Санкт-Петербурге

«Муравейники»-иностранцы

Город-зараза

Самый известный район-«коммуналка» в мире — крепость Коулун в Гонконге — ютился на 2,6 га земли, но вмещал более 50 тыс. жителей. Это рекордная плотность населения на Земле, ничего подобного не было ни до, ни после этого гетто. Практически весь свободный участок, который англичане выделили китайцам, в начале ХХ века застроили домами. Многоэтажки, прижатые друг к другу, соединяли узкие (не больше 70 см) проходы и улочки, а первые этажи закрывали рекламные вывески.

Этажность домов росла вместе с населением. От трехэтажных домиков Коулун вытянулся до зданий в 45 метров высотой. Построили бы и выше, но пролетавшие мимо самолеты практически чиркали крыльями по крышам высоток. Центральное водоснабжение заменяли 70 колодцев, из которых насосами воду закачивали на крышу, а оттуда она поступала в квартиры и комнаты. Электричество поступало из Гонконга, но чаще всего за счет нелегальных подключений к электросетям.

Чтобы хоть как-то расширить пространство тесных комнат (не более 23 кв. метров), жильцы пристраивали террасы, из которых позже сформировались надземные улицы и переходы. Так, единственное открытое место в крепости осталось на крышах домов, где играли дети и отдыхали взрослые.

Город-крепость стал рассадником проституции, наркомании и преступности, местные занимались контрабандой, продавали ворованные вещи, а власти опасались эпидемий. Снос квартала удалось начать только в 90-х годах. К тому времени всем жителям пришлось предоставить социальное жилье, стипендии, паспорта и амнистии для правонарушителей. В 1995 году район окончательно исчез, а на его месте открыли парк «Город-крепость Коулун».

«Далеко не все микрорайоны обязательно превратятся в гетто. Но современное развитие „муравейников“ уже играет против улучшения жизни там. Например, обойти две с лишним тысячи семей с целью собрать подписи на покраску подъезда — уже сложность. ТСЖ с трудом смогут решать проблемы таких огромных домов и превратятся (если еще не превратились) в декоративный орган»

— Варвара Лымарь, архитектор

По мнению архитектора, конструкция современных дворов, в которых частная придомовая территория не отделена от публичной, способствует развитию криминогенной обстановки возле жилых комплексов. В «проходной» двор нельзя со спокойной душой отпустить ребенка поиграть, а возле подъездов будут сидеть не привычные бабушки и молодые мамы с колясками, а гопники с пивом.

Не грози социальному кварталу

Первый в истории «тестовый проект» социального жилья запустили в США в 50-х годах. В городе Сент-Луис штата Миссури на огромном поле возвели 33 одиннадцатиэтажки для семей с низким достатком. Из опасных гетто людей переселяли в новый квартал, который назвали Пруитт-Айгоу.

Новый квартал должен был стать символом единой Америки, братства и терпимости народов страны, так как его возвели сразу после отмены закона о сегрегации. Предполагалось, что чернокожие и белые американцы начнут новую жизнь бок о бок.

На первых этажах и в подвалах разместили прачечные, кладовые, места для хранения велосипедов. На некоторых этажах для общения и встреч жильцов обустроили галереи с панорамными окнами. Квартиры сделали довольно простыми, но они казались настоящим подарком для бывших обитателей трущоб. Арендную плату сделали предельно низкой, а за коммунальные услуги жильцы платили с большой скидкой.

Но люди, получившие такое жилье без особых усилий, быстро перенесли порядки и устои трущоб в подаренную им сказку. Уличным законам пришлось подчиняться всем жильцам. Белые и чернокожие, рабочие и безработные регулярно ссорились и устраивали стычки. Те, кто смог найти хоть какие-то деньги, переезжали в другие районы города. Вскоре афроамериканцы составляли более 90% населения квартала. Чистый район новые жители за десять лет превратили в точно такое же гетто, из которого их переселили.

Власти в три раза подняли арендную стоимость, но после этого жильцы просто перестали платить за квартиры. В ответ чиновники убрали с улиц квартала дворников, сантехников и других коммунальщиков. В район пришла анархия – даже полиция перестала реагировать на вызовы из Пруитт-Айгоу.

После крупного прорыва канализации власти смирились с неудачей проекта. К 1970 году район признали зоной бедствия, а дома взорвали и снесли. Жильцов расселили в благополучные кварталы с малоэтажными домами, и теперь уже выходцы из гетто должны были ассимилироваться с обычным американским населением.

США признали постройку социального жилья провальной идеей, но не отказались от поддержки бедных и многодетных семей. Теперь дома для них строили небольшого размера и без особых изысков, как бы подчеркивая, что на хорошую жизнь нужно заработать. От однотипных панельных многоэтажек, формирующих отдельные кварталы, страна отказалась навсегда.

«И опыт прошлых лет, и дома-коробки Петербурга сегодня подтверждают простую истину: человеку не свойственно по своей природе жить в таких условиях. В „пещере“ должны быть только свои люди, а „чужаки“ должны либо приходить с дарами, либо держаться от пещеры подальше, но никак не жить за стенкой. Вопрос перенаселения в локальных районах поднимал ещё Конрад Лоренц в „Восьми смертных грехах цивилизованного человечества”, говоря, что „кучкование” на одном месте способно погубить мир.

К тому же преступность связана не только с плохим образованием, но и с возможностью группирования молодых людей в банды, а в таких районах этому ничего не мешает»

— Виталий Малов, кандидат психологических наук, преподаватель

Давление с высоты

«Все величественное заставляет человека чувствовать себя ничтожным, — говорит психолог Виталий Малов. — Высоченные дома вполне могут угнетать»

С ним согласна и архитектор Варвара Лымарь. По ее словам, наиболее комфортной для человека считается высота до семи этажей, а единственный плюс многоэтажек — вид из окна.

Но районы вроде Парнаса, Мурино, Кудрово уже построены, и дома подпирают облака. Если жить в гетто, которое рано или поздно снесут, хозяевам квартир придется брать инициативу в свои руки. Эксперты уверены, не стоит сваливать все проблемы с двором и домом на ТСЖ и управляющие компании. Никто не знает, как будет лучше для жильцов, кроме них самих. Поэтому нормальной практикой должны стать субботники, мероприятия по благоустройству, оснащение дворов. «Городом-садом» эти районы вряд ли станут, разводит руками Лымарь, но такие меры точно помогут улучшить состояние домов и самочувствие их жителей.

Города в городе

Психолог Виталий Малов считает, что даже отдаленность некоторых новых районов от Петербурга не изолирует его жильцов от городской жизни: ведь у большинства семей есть автомобили, а другим доступен общественный транспорт.

Однако она же вполне может привести к делению на «мы» и «они». ЖК устроены по типу мини-города, в котором можно полноценно существовать достаточно продолжительное время, не покидая его границ. Разумеется, в таком «городе» складываются своеобразные способы взаимоотношений со средой. И они будут отличаться от модели поведения человека, живущего в большом городе, который регулярно бывает в разных местах и ежедневно встречает много новых людей.

«Сейчас трудно говорить о каких-то специфических особенностях людей, выросших в „муравейниках“, — говорит Виталий Малов. — Пока что я могу лишь предположить, что такие люди будут в среднем хуже социально адаптированы по сравнению с жителями большого города»

Социолог Даниил Жайворонок не согласен с теорией, по которой в новых районах вырастут «не такие» петербуржцы:

«Если человек родился на улице Миллионной, еще не значит, что он станет сотрудником Эрмитажа или университетским профессором, а если в Кудрово — то сисадмином, культурная жизнь которого сводится к пролистыванию мемов во „ВКонтакте“. Скорее профессоры и сисадмины вырастут и там, и там»

Жайворонок отметил, что в условном Кудрово жители вполне могут относиться к Петербургу, как к культурно-историческому артефакту, с большим трепетом, ведь для них центр города не успевает стать обыденной и рутинной средой обитания.

Новые петербуржцы

Эксперты призывают петербуржцев не смотреть свысока на жителей новых «муравейников». Новый Петербург – все еще Петербург, напоминает Жайворонок.

«Не стоит демонизировать людей, которые уже живут в квартире на окраине или собираются купить жилье в новостройке, — говорит социолог Даниил Жайворонок. — Уже сейчас встречаются мигрантофобские и маргинализирующие прогнозы. Мол, живут там серые людишки, без культуры и интересов, еще и мигрантов много. А мигранты — это плохо, это преступность, опасность. И вообще все дети в таких микрорайонах — будущие преступники, а взрослые — потенциальные убийцы и насильники. Эти выводы строятся на предрассудках. Нельзя ставить такое клеймо на людях»

Как ни странно, большинство жителей новых окраинных районов, с которыми беседовали корреспонденты «Карповки», были довольны жизнью, несмотря на проблемы с дорогами, больницами и парками. Возможно, сказывалась пьянящая радость от обладания собственной жилплощадью. А может быть, кудровчане, шушарцы и муринцы чувствуют хорошие перспективы своих новорожденных кварталов. В любом случае, общие беды могут сплотить их и превратить не просто в соседей, но в социум. Вопрос только в том, будет это общество дружить за или против остального Петербурга.

Источники фото: Pikabu.ru, YouTube.ru, «Карповка». Авторы: Ксения Нестерова, Игорь Логвин